А знаете, константин, блядь, сергеевич, что я теперь чувствую? А ничего. Как будто все органы внутри вырезали. Или их черви какие выжрали. И все. И пусто. Болванка такая, делай что хочешь. Я сегодня по улице голая ходила, ждала, может смерть меня хоть так найдет. Может я сдохну. Как ты там сказал? Чтоб ты сдохла. Я так хочу сдохнуть, ты себе не представляешь. Не умереть, нет. Умирают люди. Ты, наверно, тоже когда-нибудь умрешь. А я нет. Я только сдохну. Как собака бездомная, ненужная, никчемная. Над которой издевались, а говорили что любят. А потом просто выкинули и все. Могли бы хоть в мешок положить и в воду кинуть, чтоб сама смерти не искала. А нет. Даже этого не сделали. Поленились наверно. Знаешь, мне что-то кричали сегодня на улице. Да, чего только не кричали. Оставалось только камнями меня забить, да, видать, смелости никому не хватило. Как всегда. Мне хватило смелости голой на улицу выйти, а им камень в меня бросить смелости не хватило. И я даже не замерзла. Нечему мерзнуть потому что. Не осталось ничего. Все разбили, все забрали. Даже не извинились. А то хоть бы извинились. Я бы поняла. И зла не держала бы. А так я иду, слезы катятся. Я даже не вижу ничего, слез столько, что не проморгать даже. Я не вижу тех, кто на меня кричит. Я дышать не могу, сопли. Мента только одного заметила, да и тот мимо прошел. Не увез даже никуда. Потому что брать с меня нечего. Голая ведь. Ни кошелька, ни мобильника, еще и умалишенная небось какая. Зачем с такой связываться. Ноги сами к дому привели. Пришла домой, легла под дверью на пол. Так и сдохла. Сижу перед компом теперь. Иногда голову поворачиваю и на тело свое смотрю. Как оно под дверью лежит, в зародыша свернутое. Надо бы избавиться от него, а то разлагаться начнет скоро. Вонять будет. Вдруг кто другой найдет. Выброшу его, пожалуй, в мусорный бак за гаражами на радость бомжам и некрофилам. Дохлятина. Вонючая дохлятина. Без органов, без глаз. Оно еще вчера слезами заливало именно эту лестницу на Фонтанке. На которой ты в воскресенье стоял и улыбался. С людьми, которых я даже знать не достойна. А я в то воскресенье была на кладбище. Как будто место себе присматривала. Но меня там не похоронят. Это людей хоронят. Или любимых домашних животных. А я кто? Вчера… ха… вчера в двенадцать ночи… в час? Когда там? Ты опять делал страдальческий голосок, опять безосновательно пытался меня в чем-то обвинить, опять не мог со мной поговорить. Просто поговорить. Ответить на вопросы. Ты опять говорил, что ты не хочешь об том говорить. Что тут удивительного? Я уже привыкла, что ты ни о чем не хочешь говорить. Ты опять отказывался от своих слов. Ты опять не мог за себя ответить. Ты опять кидал трубку. Ты опять не мог признать то, что ты не прав. Ты не мог даже сказать в чем я виновата. Обвинять мог только непонятно в чем. Говорил, что будешь жалеть, но опять ничего на сделал. Хотя шансов было сколько угодно. Ты даже не можешь признаться, что я тебя не интересую. Что у тебя появились друзья, а я здесь ни к чему. Гордость здесь ни при чем. Признаться - здесь не гордость мешает. Или ты не помнишь, как сам сидел и ревел на той же Фонтанке: я хочу, чтобы ты была со мной… я хочу, чтобы ты была со мной… недавно ведь это было совсем, да? "я буду рядом с тобой, когда тебе плохо". Узнаешь? Или опять отказываться будешь? И ты опять не смог сдержать свое слово. Мне плохо. И где ты? Ты стоишь на лестнице, пьешь пиво и улыбаешься. А когда мне плохо, рядом со мной только Юлька. А у тебя еще язык поворачивается про нее что-то сказать. После всех твоих дел могу точно сказать, что Юлька единственный человек, в котором я уверена. Я уверена, что она меня всегда поддержит. Она со мной не только гуляет, пиво пьет и на концерты ходит. Если ты не знал. А тебе сердце подскажет только пальто купить. Или не купить. Нет, все-таки купить. Я даже знаю что ты ответишь. Два варианта: либо "уходи. Не мучай ни себя, ни меня. Я хоть и овощ, но все равно каждый раз рыдаю", либо (как ты это особенно любишь, не по-мужски так) "а ты тоже…". Вместо того, чтобы прощения попросить, ты начнешь пререкаться. И ведь осознаешь, что не прав. Но не признаешь. Еще говоришь, что я не иду тебе навстречу. Хотя кто кому навстречу не идет вполне понятно. Но ты и этого не признаешь. Любишь ты меня за дуру держать что и говорить. Ты понимаешь в каком я бешенстве. Терять-то мне нечего больше. Так что милости прошу в субботу в Цоколь. Там тебя уже ждут. Наглости тебе хватит, чтобы туда притащиться. Не сомневаюсь. Очки советую дома оставить. Собственноручно в сортире отпизжу. В качестве возмещения морального ущерба. Терять нечего. Нечего.